Волга на мели: что засуха 2024-го сделала с главной рекой страны

Летом 2024-го Волга обмелела так, что местами можно было перейти вброд. Серьёзно, в районе Саратова глубина упала до полутора метров там, где обычно было все четыре с лишним. Гидрологи фиксировали данные и качали головами — такого не видели с конца 30-х годов прошлого века. И это не просто неудобство для судоходства, хотя и оно встало колом. Это целая цепочка последствий, которую мы только начинаем разматывать.

Цифры, которые говорят сами за себя

Начнём с сухой статистики, потому что она тут впечатляет. В период с мая по сентябрь 2024 года уровень воды в среднем течении Волги упал на 2,8-3,2 метра ниже нормы. Куйбышевское водохранилище недосчиталось примерно 18 кубических километров воды — это как слить несколько Рыбинских водохранилищ разом.

Автоматические станции мониторинга, которых на Волге сейчас больше сотни, передавали данные в реальном времени. Температура воды поднималась до 28-29 градусов даже на глубине — на 4-5 градусов выше обычного. Прозрачность воды увеличилась местами до 3,5 метров вместо стандартных полутора, что, как ни странно, плохой признак. Это означает, что планктона стало меньше, а значит, вся пищевая цепочка посыпалась.

Честно говоря, когда видишь эти графики падения уровня, становится не по себе. Кривая летит вниз так круто, будто кто-то открыл гигантскую пробку в днище реки. С апреля по август показатели снижались практически без остановок, без привычных майских паводков и летних дождевых подъёмов.

А пока экосистема пыталась выжить, надзорные органы вспомнили про отчётность. Предприятия, которые используют волжскую воду или сбрасывают стоки, летом получили дополнительные запросы на данные. Росприроднадзор требовал объяснений по превышениям концентраций загрязняющих веществ — хотя многие превышения были связаны именно с падением уровня воды, а не с увеличением сбросов. Компаниям пришлось корректировать форма 6.1 данные наблюдений за водными объектами, вносить туда аномальные показатели, писать пояснительные записки. Бумажная волокита шла параллельно реальным проблемам, и честно говоря, иногда казалось, что чиновников больше волнует правильность заполнения граф, чем то, что происходит с рекой на самом деле. Хотя справедливости ради, без этих данных мы бы не собрали полную картину по промышленным объектам — кто сколько забирал воды, кто что сбрасывал в критический период.

Рыба пошла не туда

А вот тут начинается самое интересное. Ихтиологи из Института экологии Волжского бассейна вели наблюдения за миграцией рыбы и фиксировали полный хаос. Судак, который обычно нерестится на мелководных участках с каменистым дном, в 2024-м просто не нашёл привычных мест — они высохли. Популяция вынуждена была подниматься выше по течению, туда, где условия не ахти какие подходящие.

Стерлядь, которую в Волге и так осталось не густо, вообще ушла в притоки. Биологи ставили учётные сети в Оке, в Каме, даже в Свияге — везде фиксировали рыбу, которая там раньше не особо задерживалась. Проблема в том, что эти реки тоже страдали от засухи, просто чуть меньше. Получается, рыба металась в поисках нормальных условий и в итоге многие особи просто не дожили до нереста следующего года.

Датчики слежения, которые учёные прицепили к нескольким десяткам крупных особей сома и щуки ещё в 2023-м, показали аномальное поведение. Рыба совершала хаотичные перемещения, возвращалась на те же участки по несколько раз, будто искала что-то знакомое. Один сом весом килограммов под сорок за три недели прошёл больше 150 километров вверх и вниз по течению — абсолютно нетипичная активность для этого вида. Обычно летом они сидят в ямах и экономят силы, а тут носились как угорелые.

Кстати, местные рыбаки на форумах писали, что летом клевало вообще через раз. Многие грешили на какие-то свои ошибки, на приманки не те, а на деле рыба банально находилась в стрессе и кормилась плохо.

Водоросли захватывают мир

Теперь про воду саму по себе. Падение уровня — это одно, а вот химический состав изменился серьёзно. Концентрация растворённого кислорода в придонных слоях упала до 3-4 миллиграммов на литр при норме 7-8. Для многих видов это уже критическая отметка. Одновременно содержание азота и фосфора выросло примерно в полтора раза — меньше воды, та же нагрузка от стоков, концентрация растёт.

И тут началось то, чего все боялись — массовое цветение сине-зелёных водорослей. Спутниковые снимки Sentinel-2 в июле показывали зелёные пятна на акватории Куйбышевского и Саратовского водохранилищ размером в десятки квадратных километров. Не какие-то там обычные скопления, а реально плотные маты из цианобактерий, которые выделяют токсины.

Станции водоподготовки работали на пределе. В Самаре концентрация микроцистинов — это такие неприятные токсины от цианобактерий — доходила до 2,5 микрограммов на литр. ПДК формально не превышен, но это уже близко к границе. Приходилось усиливать хлорирование, добавлять сорбенты, весь технологический цикл ломать под новые условия.

Мне кажется странным, что при таком раскладе паники особой не было. Ну да, в новостях проскакивало, СанПин какие-то предупреждения выпускал, но в целом как-то тихо всё прошло. Видимо, привыкли уже к разным аномалиям.

А дальше что?

Биологическое разнообразие просело — это факт. Зоопланктон, который служит кормовой базой для мальков, сократился в некоторых участках на 40-60% по сравнению с многолетними показателями. Учёты вели стандартным методом — планктонной сетью с размером ячеи 0,1 миллиметра, пробы брали на 15 станциях от Казани до Волгограда. Результаты удручающие, если честно.

Донные сообщества тоже пострадали. Моллюски, которые фильтруют воду и служат индикаторами чистоты, местами вообще исчезли. Дрейссена, которая обычно облепляет всё подряд на глубине 2-5 метров, осталась только на самых глубоких участках старого русла. Площадь её обитания сократилась раза в три. А ведь эти створки пропускают через себя литры воды, очищая её естественным образом. Без них вода мутнеет быстрее, органика накапливается.

Хищные виды рыб — окунь, судак, щука — недополучили корма и вошли в зиму ослабленными. Это вылезет потом, через год-два, когда будет заметен провал в возрастной структуре популяций. Рыбоводные заводы пытались компенсировать, выпустили дополнительно молоди, но это капля в море при таких объёмах потерь.

Водохранилища: проблема усиливается

Отдельная история — это каскад волжских водохранилищ. Они и раньше-то меняли естественный режим реки, а в засуху этот эффект усилился в разы. Рыбинское, Горьковское, Куйбышевское — все работали в режиме максимальной экономии воды. Попуски снизили до минимума, уровень поддерживали искусственно.

Но есть нюанс. Когда водохранилище мелеет, обнажаются участки дна, которые десятилетиями были под водой. Там накоплены донные отложения с илом, органикой, тяжёлыми металлами от промышленных стоков. Всё это начинает окисляться на воздухе, а потом, когда вода вернётся, поступает обратно в толщу воды. Гидрохимики из МГУ делали анализы в зонах осушки — содержание марганца и железа зашкаливало в 5-7 раз выше фона.

Температурная стратификация в водохранилищах нарушилась. Обычно летом формируется чёткое расслоение: тёплая вода сверху, холодная внизу, между ними термоклин. В 2024-м из-за малой глубины и сильного ветрового перемешивания стратификация не сформировалась как положено. Это плохо для многих видов рыб, которые используют холодные придонные слои как убежище от жары.

Берега расползаются

И вот здесь я реально не ожидал такого эффекта. Когда вода ушла, береговая линия сместилась местами на 50-80 метров. Участки, которые были затоплены с 50-х годов, после создания водохранилищ, снова оказались на суше. Казалось бы, чем плохо?

Плохо тем, что грунты там рыхлые, пропитанные водой, неустойчивые. Начались оползни. В Саратовской области зафиксировали больше двух десятков обрушений берегов, некоторые утащили за собой куски дорог и постройки. Геологи предупреждали, что когда вода вернётся, будет ещё хуже — подтопление нестабильных участков вызовет новые сползания.

Мониторинг деформаций вели с помощью GPS-станций и беспилотников с лазерными сканерами. Скорость отступления обрывистых берегов достигала 15-20 сантиметров в месяц — это очень быстро по геологическим меркам. Для сравнения, обычно речь идёт о сантиметрах в год.

Кто за это заплатит?

Экономика тоже получила по полной. Судоходство на средней и нижней Волге с июня по октябрь практически встало. Баржи с грузами простаивали, либо шли полупустыми, чтобы уменьшить осадку. Компании несли убытки, логистика сбоилась. По подсчётам экспертов транспортных компаний, потери составили несколько миллиардов рублей только за навигацию 2024 года.

Гидроэлектростанции работали вполсилы. Волжская ГЭС в Волгограде выдавала примерно 60% от плановой мощности. Приходилось компенсировать за счёт тепловых станций, сжигать больше газа — дополнительные расходы и выбросы CO2.

Сельское хозяйство в пойменных районах тоже пострадало. Луга, которые обычно заливаются весенним половодьем и дают потом отличное сено, в 2024-м остались сухими. Травостой получился скудный, урожайность кормов упала. Фермеры жаловались, что приходилось докупать корма для скота — дополнительные затраты.

Рыбный промысел упал процентов на 30-40 по вылову частиковых пород. Промысловые бригады выходили, тратили топливо, а сетями вытаскивали мелочь. Квоты формально были, но выбрать их не получалось физически — рыбы просто не было в нужных объёмах.

Что показали приборы

Теперь про технологии мониторинга, потому что без них мы бы вообще не поняли масштаб происходящего. Сеть автоматических гидрологических станций на Волге развёрнута серьёзная — измеряют уровень, температуру, мутность, pH, растворённый кислород и ещё с десяток параметров каждые 15-30 минут. Данные передаются по спутниковой связи в центры обработки.

Летом 2024-го эти станции зафиксировали аномалии, которые в нормальных условиях встречаются раз в 50-100 лет. Статистические модели, построенные на данных с 1950 года, показывали вероятность такого события меньше 2%. Но оно случилось.

Спутниковая съёмка добавила картину сверху. Снимки в инфракрасном диапазоне показывали температурные аномалии акватории — на 6-8 градусов выше среднемноголетних значений. Индексы NDVI и NDWI, которые характеризуют состояние растительности и водных объектов, ушли в красную зону почти по всему бассейну.

Забавно, но самые точные данные по биомассе фитопланктона дали обычные спутники Landsat-8, хотя они и не специализированные для гидробиологии. Алгоритмы обработки изображений выделяли зоны цветения с точностью до 30 метров на местности. Учёные потом сравнивали с натурными замерами — сходимость была в пределах 15-20%, что для дистанционных методов очень неплохо.

И что теперь?

Прогнозы на ближайшие годы осторожные. Гидрологи говорят, что полное восстановление экосистемы займёт минимум 3-5 лет при условии нормального водного режима. Если засухи повторятся, а метеорологи не исключают такой сценарий, последствия будут накапливаться как снежный ком.

Сомнительная идея, если честно, надеяться на авось и погоду. Нужны конкретные меры по адаптации водохозяйственного комплекса к новым условиям. Пересмотр режимов работы водохранилищ, создание экологических попусков даже в маловодные годы, восстановление пойменных экосистем.

Мониторинг надо усиливать. Сейчас автоматических станций много, но они расположены неравномерно — где-то через 20 километров, а где-то провал на сотню. Нужна более плотная сеть, особенно в экологически значимых участках — в районе нерестилищ, водозаборов, заповедных зон.

Между прочим, опыт 2024 года показал ценность гражданской науки. Энтузиасты по всей Волге вели собственные наблюдения, фиксировали уровни воды, снимали берега на видео, отмечали места обмеления в специальных приложениях. Эти данные дополнили официальную картину и помогли учёным заполнить пробелы в малоизученных районах.

Волга — это не просто река, это стержень европейской части России. Когда с ней проблемы, это чувствуется везде — от экологии до экономики. Засуха 2024-го стала серьёзным звонком, показала, насколько хрупким может быть баланс даже в такой мощной водной системе. Остаётся надеяться, что выводы будут сделаны правильные, а не просто на бумаге.